Специальная типографская операция: помогло ли ЦРУ получить Пастернаку Нобелевскую премию?

Борис Пастернак был удостоен Нобелевской премии по литературе 65 лет назад

В 1958 году русский и советский писатель Борис Пастернак был удостоен Нобелевской премии по литературе. Ее присуждают не за конкретную книгу, а за творчество в целом, но именно «Доктор Живаго» стал трудом всей жизни писателя. Советские издательства отказались публиковать этот роман, и вышел он только за рубежом. Однако его первая русская публикация стала возможна исключительно стараниями американской разведки. О том, как ЦРУ занималось продвижением русской культуры и помогло ли оно получить писателю Нобелевскую премию — в материале «Газеты.Ru».

«Покинуть Родину для меня равносильно смерти»

Борис Пастернак написал роман «Доктор Живаго» после Великой Отечественной войны, но действие в нем разворачивается в царские времена, в революционные годы и заканчивается ВОВ. Считается, что в основу сюжета легла идеализированная биография автора, и хотя книга в первую очередь повествует об отношениях между людьми, в ней затрагиваются и политические проблемы. Для советской цензуры красным флагом в романе «Доктор Живаго» стал тот факт, что герои разочаровались в Революции 1917 года и надеялись, что хотя бы война против внешнего врага (нацистов) объединит народ и приведет его к окончательному освобождению. Тяжелая жизнь в революционные и сталинские годы показана без прикрас, да и в целом роман об одиночестве и переживаниях врача-поэта — полная противоположность соцреализму.

С похожим вердиктом в 1956 году Пастернаку вернуло рукопись романа издательство «Новый мир», где автор хотел ее опубликовать. «Как люди, стоящие на позиции, прямо противоположной Вашей, мы, естественно, считаем, что о публикации Вашего романа на страницах журнала «Новый мир» не может быть и речи», — говорилось в письме.

При этом роман ни в коей мере нельзя считать чернухой, а автор считал себя убежденным патриотом и наотрез оказывался эмигрировать. «Покинуть Родину для меня равносильно смерти. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой», — писал он позже Хрущеву.

Получив отказ в советских издательствах, Пастернак не сдался и отправил рукопись в западные страны: ее контрабандно вывез из СССР итальянский издатель Джанджакомо Фельтринелли, социалист по убеждениям. В Европе книга произвела фурор и была переведена на 18 языков мира.

Не издание, а специальная типографская операция

Как стало ясно из опубликованных в 2014 году документов, на этой стадии роман заинтересовал Центральное разведывательное управление США. У него в 50-х годах была своя культурная программа, целью которой было противостояние коммунистической идеологии.

«Гуманистическое послание Пастернака о том, что каждый человек имеет право на частную жизнь и заслуживает уважения как человеческое существо, независимо от степени его политической лояльности или вклада в дело государства, представляет собой фундаментальный вызов советской этике принесения личности в жертву ради блага государства», — говорится в записке от июля 1958 года сотрудника ЦРУ Джона Мори, начальника отдела Советской России.

«Эта книга имеет огромную пропагандистскую ценность не только благодаря ее посланию и свойству побуждать к размышлениям, но и благодаря обстоятельствам ее издания: у нас есть шанс заставить советских граждан призадуматься, что не так с их правительством, если литературный шедевр человека, который слывет величайшим из ныне живущих русских писателей, недоступен даже в его собственной стране на его родном языке», — писал другой сотрудник разведки.

Поэтому ЦРУ задалось целью поспособствовать распространению романа, особенно среди советских граждан. Проехать на территорию СССР с грузом книг было крайне сложно, но здесь американцам повезло: на Всемирной выставке в Брюсселе 1958 года у Советского Союза был большой павильон. В нем выставлялись автомобили «Волга» и «Чайка», другие образцы советской техники и реплика «Спутника-1». Что более важно — на эту выставку приехало около 16 тыс. граждан СССР, в том числе множество представителей культурной и творческой элиты.

Несколько сотен экземпляров были напечатаны на русском языке в нидерландском издательстве Mouton Publishers, причем ЦРУ постаралось не оставить никаких следов своей причастности. Кроме того, раздача книг в американском павильоне вызвала бы подозрение у советской разведки, и потому ЦРУ попросило о помощи Ватикан. Там русские католики-эмигранты обустроили небольшую библиотеку, где можно было поразмышлять о тяжелой судьбе христианской общины. Именно там советским гражданам всовывали в руки экземпляр книги, — некоторые сразу отрывали приметную синюю обложку и распихивали страницы по карманам.

В Москве эти страницы передавали из рук в руки, и «Доктор Живаго» имел огромный успех. Глава ЦРУ Аллен Даллес считал, что операция «полностью оправдала усилия, учитывая очевидное влияние на Советский Союз». Раздачу книг затем повторяли много раз, — например, на Всемирном фестивале молодежи и студентов 1959 года в Вене русские эмигранты закидывали копии романа в окна автобусов советской делегации.

Интересно, что после выхода на пенсию Никита Хрущев прочитал роман сам, ничего антисоветского в нем не обнаружил и пожалел, что книга была запрещена. Выходит, что ЦРУ устроило целую спецоперацию ради публикации книги, которую мог бы распорядиться напечатать и сам глава СССР, если бы до него лучше доносили информацию.

Нобелевский план Даллеса

23 октября 1958 Пастернаку была присуждена Нобелевская премия по литературе. В наши дни, когда участие ЦРУ в продвижении книги считается доказанным, возникает закономерный вопрос — а не была ли Нобелевская премия также плодом заговора американской разведки? В пользу этого есть ряд аргументов, — например, по негласным правилам литературной премии, автор должен издаваться на родном языке, а «Доктор Живаго» — самое значительное его произведение. Кроме того, согласно одной из служебных записок ЦРУ, необходимо, чтобы роман был опубликован в максимальном количестве зарубежных изданий для максимального распространения во всем мире. В записке упоминается и премия: «для того, чтобы была возможность его рассматривать в качестве кандидата на Нобелевскую премию».

Однако формулировка «for consideration for such honour as the Nobel prize» подразумевает лишь создание условий, в которых вручение премии стало бы возможным. Кроме того, нет ни одного документа, который бы подтверждал факт давления на Нобелевский комитет. Гипотетически, ЦРУ могло их намеренно сокрыть, но в опубликованных 130 документах нет ни одной ссылки, прямой или косвенной, на существование такой масштабной операции. В тексте есть вымаранные участки, но исходя из контекста стерты были лишь имена агентов и другая конкретика о работе разведки.

Наконец, малотиражное издание романа — ничтожное по трудозатратам мероприятие, но из-за необходимости тщательно соблюдать конспирацию оно далось ЦРУ нелегко. Для того, чтобы надавить на шведский Нобелевский комитет, требовалась бы куда более масштабная операция. Членов комитета, как и любых других людей, можно уговорить, запугать или подкупить. Однако достаточно чтобы хоть один из них отказался и рассказал об интересе разведки журналистам, чтобы сорвать операцию и дискредитировать США.

Подводя итог, можно лишь допустить косвенную помощь ЦРУ Пастернаку путем продвижения его романа. В любом случае, за десятилетия своего существования американская разведка провела немало вредоносных или подлых операций, однако популяризацию России и русской культуры (а никак иначе Пастернака на Западе не воспринимали) за рубежом точно к ним отнести нельзя.